ENG
пн-пт: 10.00-18.00

Элизабет Рудинеско: «Я сравниваю Фрейда с Шерлоком Холмсом» // Читаем вместе (№2, 2018)

26 января 2018

Элизабет Рудинеско – ученица Жиля Делёза и Мишеля Фуко, соавтор Жака Деррида, известный французский интеллектуал. В конце 2017 года она приехала в Россию, чтобы представить свой новый фундаментальный труд о жизни и творчестве Зигмунда Фрейда. Не удивительно, что эта работа принадлежит именно ее перу ведь Элизабет родилась и воспитывалась в семье психоаналитика.

В Вашей книге эпизодически отражена экзальтированность Фрейда, его ранимость, впечатлительность, склонность к обморокам. Неужели он действительно был таким?
– В молодости Фрейд принимал кокаин. Но он не был наркоманом, однако с помощью этого вещества он пытался избавиться от неврозов. Понимаете, Фрейд был сексуально фрустированным человеком и, как следствие, очень экзальтированной личностью. Эта экзальтированность проявляется в его переписке с Вильгельмом Флиссом, его берлинским другом, генератором самых невероятных теорий сексуальности.
Не дискредитирует ли учение Фрейда культуру в целом и литературу в частности? Ведь творчество и смысл литературных произведений можно трактовать, если очень постараться, как проявление комплексов, последствием сексуальных травм?
– Ну, это довольно примитивный подход. Когда читаешь написанные им тексты, там такого упрощенчества нет. В своей статье о «Братьях Карамазовых» он убедительно демонстрирует, что этот великий роман не «сводится» к личным проблемам Достоевского. Все гораздо шире. Когда читаешь эссе Фрейда о Леонардо да Винчи, тоже не замечаешь выстраивания связи творчества гения с темой его гомосексуальности: в произведениях Леонардо Фрейд видел нечто великое, необъяснимое, иррациональное. Кстати, сам Зигмунд Фрейд часто идентифицировал себя с да Винчи. Дело в том, что Фрейд, которого лично я сравниваю с Шерлоком Холмсом, пытался расшифровать загадки. Поэтому он, толкователь тайн, во многом ошибался, блуждал, иногда делал странные выводы… И я не пыталась написать житие Святого Зигмунда.
Чем Вас привлекло учение Зигмунда Фрейда?
– Вы знаете, я уже в детстве как бы «купалась в море психоанализа», потому что моя мать была одним из пионеров-первопроходцев психоанализа во Франции. Тем не менее, я получила филологическое образование, изучала литературу, собиралась стать литературным критиком, писать книги и романы.
– Вы изучали французскую литературу?
– Мировую. Я училась у Жиля Делёза, была очень крепко связана с Луи Альтюссером, посещала семинары Ролана Барта. В 1970-е годы в этой научной сфере наблюдалось сильное кипение. Именно в такой атмосфере я познакомилась с трудами Жака Лакана (самого крупного французского психоаналитика), которые опять же вышли в 1968 году. Его называли «французским Фрейдом». Позднее я подружилась с Жаком Деррида. Даже написала совместно с ним книгу. И вот тогда-то я и заинтересовалась Фрейдом.
– В парижских событиях 1968 года Вы принимали участие?
– О, да! Я участвовала в захвате Сорбонны. Мне тогда было 24 года, я изучала изящную словесность и писала диссертацию. Программа преподавателей филологических дисциплин тех времен была полной катастрофой: она заканчивалась где-то на творчестве поэта Малларме, а XX век вообще не затрагивала. Я всегда считала, что историю литературы нужно преподавать иначе. Будучи одной из лучших студенток, я поддержала инициативу отставки преподавателей-«мандаринов». И в 1968 году мы сами проводили экзамены.
– В чем главное отличие Вашей книги от сотен, даже тысяч других, написанных про основателя психоанализа?
– Подробная биография Фрейда не писалась уже четверть века. Последний, кто этим занимался, – крупный американский историк Питер Гай. Кстати, его книга была издана в России. Она очень хороша. Но я хотела внести нечто новое и создала первую французскую биографию основателя психоанализа. Жизнеописания Фрейда в основном писались англоязычными авторами, представителями американской школы. Во Франции не было серьезной традиции изучения психоанализа. И наверно, на этой «площадке» я в своей стране одна. В какой-то момент я решила, что нужно вернуться к Фрейду через исторический контекст. Тем более что архивы, которые находятся в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне, – сейчас открыты. В итоге в моей книге отражена и частная жизнь Фрейда, и феномен различия, которое он проводил между рациональным и иррациональным, и аспекты еврейскости Фрейда – его изгнание, эмиграция, а также его отношения с женщинами. Раньше эта тема так подробно не изучалась.
– Каково отношение Зигмунда Фрейда к русской культуре? Имел ли он какие-то связи с ее представителями? Читал ли наших гениев?
– Фрейд был приверженцем классической литературы как таковой. И Толстого, и Достоевского, и Чехова он читал. Но Достоевский его интересовал больше других русских писателей. Он читал его произведения на немецком языке. В первую очередь Фрейда привлекали романы XIX века. Но героем всего психоаналитического движения в Европе считается Гёте. Особенно его ценили венские психоаналитики. В каком-то смысле Гёте был учителем Фрейда. Образы Фауста и Мефистофеля занимают очень большое место в его творчестве. Но сильнее всего в европейской культуре он ценил греческие трагедии. И Шекспира. Это были его главные преференции. Библиотека Фрейда состояла из 5000 томов. Ему нравились великие писатели. Он обожал «Дон Кихота». Обожал всю испанскую литературу. Ученики Фрейда тоже были людьми высокой классической культуры.
– В Вашей объемной книге – огромное количество имен, фактов, ссылок на упомянутую литературу. Даже список пациентов есть. Сколько же времени Вы собирали эту книгу? Наверно, не один год?
– Пятнадцать месяцев. Но главное, что я двадцать пять лет перед написанием книги преподавала. Для меня самым важным было не потонуть в очень больших архивах. Правда, теперь, благодаря Интернету, можно гораздо быстрее выбрать те архивные материалы, с которыми хочешь ознакомиться. Это сильно
помогло.
– В России пользуются большой популярностью романы Ваших соотечественников и современников – Мишеля Уэльбека и Фредерика Бегбедера. Как обстоит дело с их творчеством во Франции? В каком-то смысле в своих произведениях Мишель Уэльбек упрекает то поколение, что делало революцию в 1968 году. Как Вы относитесь к творчеству этих авторов и других современных французских писателей?
– Я совсем не люблю Уэльбека. Два первых его романа очень хороши. Но для меня он – не самый великий писатель. Уэльбек, скорее, – литературное явление.
– Кого, в таком случае, Вы бы могли порекомендовать?
– Патрика Модиано. Это – мой любимый автор.
– Его в России тоже очень чтут. Франсуаза Саган?
– Она писала симпатично, но не более того. Из относительно современных я бы еще назвала Жоржа Перека, Клода Симона, Маргерит Дюрас – вот ее я очень люблю. Я обожаю автобиографический роман Сартра «Слова», очень нравится его же «Тошнота». Люблю Луи Арагона, два его романа «Страстная неделя» и «Орельен». Также люблю его поэзию. И, конечно, обожаю американскую литературу, Филиппа Рота. Это – великий писатель.

Оригинал статьи

Назад к списку рецензий


Остались вопросы?

Оставьте заявку для консультации с нашим ведущим специалистом!

Имя
Телефон*
CAPTCHACode
Обратная связь
Имя
Телефон*
CAPTCHACode
Купить в 1 клик
Имя
Телефон*
CAPTCHACode
Заявка на возврат
ФИО*
Адрес доставки*
Телефон*
E-mail
Дата покупки*
Выбрать дату в календаре
Номер заказ*
Причина возврата*
Прикрепить заявление*
type="file" />
Прикрепить чек
type="file" />
CAPTCHACode