«Неизвестный, Ленин и Прометей»

Глава 9

НЕИЗВЕСТНЫЙ, ЛЕНИН И ПРОМЕТЕЙ

Феликс Новиков

 Мы впервые встретились с Неизвестным в 1952-м, в связи с конкурсом на рельефы станции метро «Краснопресненская», где победа ему не досталась. Спустя девять лет авторы Дворца пионеров предложили скульптору поставить у входа в пионерский парк изваяние космонавта. Оно, по нашему мнению, могло служить своеобразным символом пионерства. Такой эскиз у Эрнста был и казался нам подходящим. И мы соорудили фундамент. Но он остался ненагруженным. «Доброжелатели» скульптора в Академии художеств и Союзе художников тому воспрепятствовали. Достаточно было звонка по «вертушке» (так назывался телефон правительственной связи) с должной рекомендацией, чтобы договор не был подписан. В 1972 году скульптор В. Фролов и архитектор В. Кубасов поставили на тот фундамент Мальчиша-Кибальчиша — ребенка-большевика, истребителя буржуинов.

 А потом мы решили воздвигнуть «Прометея» Неизвестного перед комплексом Научного центра. Вполне уместная затея, и тоже был подходящий эскиз. Шокин одобрил эту идею, и мы опять построили фундамент, и те же «доброжелатели» сумели пресечь это дело. А дальше случилось никак не предвиденное. Собственно говоря, 100-летие со дня рождения Ленина приближалось в соответствии с советским календарем. Празднества по этому случаю планировались загодя. И конкурс на памятник Ленину в Кремле прошел по расписанию. А вот того, что не принятые к реализации проекты станут растаскивать по разным местам и что Шокин притащит изваяние скульптора Мерабишвили на наш фундамент, мы никак не ожидали. Идея министра встретила наши возражения — по проекту вождю следовало стоять на главной площади города. Но когда-то еще это случится?! Шокин ждать не пожелал.

 И вот в один прекрасный день явились гранитчики и построили постамент по чужому эскизу. А потом привезли огромный ящик с Ильичом. 
Раз уж так случилось, есть одна забота — как он там ориентирован. Вызвавший меня заказчик распорядился взломать ящик, дабы я мог проникнуть внутрь и выяснить, куда он движется, куда устремлена фигура вождя. По композиции это было не все равно. Нагнувшись и войдя в «кабинет» Ленина, я увидел, что ориентация правильна. То ли Шокин подошел к этому делу с пониманием, то ли просто повезло. Ильич простоял 
на своем постаменте сорок лет, а в 2010 году был демонтирован. А был бы на этом месте Прометей, никакие политические бури его бы не тронули.

 Две неудачные попытки сотрудничества с Неизвестным не помешали нам с Григорием Саевичем предпринять третью. Она оказалась успешной. Возможно, потому, что рельеф расположен в интерьере, и это обстоятельство притупило бдительность врагов скульптора. Шокин и на этот раз поддержал предложение. А посмотрев на перспективу главного вестибюля, гипсовую модель рельефа и выслушав рассказ Эрнста о его замыслах, завершившийся уверениями в том, что он непременно включит в композицию конкретные символы электроники, решительно возразил: «Зачем же конкретные, надо абстрактные!» И затем долго и увлеченно рассказывал о своих встречах с абстрактным искусством.

 Рельеф площадью более 960 квадратных метров был исполнен ко времени. На церемонии открытия комплекса Эрнст с гордостью показывал свою работу. Но тогда, еще не помышляя об отъезде за рубеж, он сделал для библиотеки МИЭТ двенадцать портретов великих деятелей науки из дерева и латуни, и в том числе портрет Ленина несколько большего размера, нежели остальные, и, насколько я знаю, единственный в его творческой биографии.

 Рельеф МИЭТ был на тот момент самой крупной работой мастера, выполненной в отечестве. И нельзя сказать, чтобы ее не заметила пресса. 12 ноября 1972 года газета «Правда» опубликовала статью «Союз архитектуры с искусством», подписанную известным латвийским скульптором Львом Буковским. В ней были такие строки: «Но вот поставлен в городе памятник, декоративная скульптура, созданы панно или фреска, барельеф или мемориальный комплекс — и появляются небольшие заметки, в которых порой даже забывают упомянуть фамилию художника».

 А в предыдущей колонке после добрых слов о комплексе МИЭТ сказано: «…архитекторы Ф. Новиков и Г. Саевич создали все условия для подлинного синтеза, задумав с самого начала большой скульптурный рельеф, без которого здание не было бы завершенным. Он точно вписывается в архитектурное пространство и организует его. Композиция занимает четыре стены, она не повторяется и в разных ритмах развивает идею героики труда ученых и развития советской науки». Все замечательно, но имя Эрнста Неизвестного не упомянуто. И это не случайно. «Доброжелатели» Эрнста не дремали. Протестное письмо, направленное мной и Саевичем в адрес главного редактора газеты «Правда» М. Зимянина, осталось без ответа.

 А если вы запросите в Google первый фильм о Зеленограде 1973 года, то на сороковой секунде четвертой минуты увидите короткий сюжет о МИЭТ, в котором далее появятся архитекторы и скульптор, но только имени последнего диктор не назовет. Он останется неизвестным.

 В 1976 году, покидая Россию, Эрнст подарил мне модель рельефа, окрашенную им под бронзу. Позднее я передал ее в фонды Музея архитектуры имени Щусева.


Ф. А. Новиков, 
И. А. Покровский
Эскиз установки скульптуры Э. И. Неизвестного «Прометей» на площади перед зданием Научного центра.
Проект, 1967
АРХИВ Ф. А. НОВИКОВА



Ленин 
(ск. М. К. Мерабишвили, арх. Б. И. Тхор) на месте «Прометея»
Фото, 1970
АРХИВ Ф. А. НОВИКОВА