Теории искусства в Италии: 1450–1600

Автор труда – один из знаменитой «Кембриджской пятёрки». В 1939 году Блант поступил на службу в британскую контрразведку МИ-5, принял участие в военных действиях во Франции, был награжден орденом Почётного легиона и стал помощником одного из руководителей английской разведки. Рукопись этой книги была закончена Блантом в январе 1940 года в штаб-квартире Британского экспедиционного корпуса в Булони. После окончания Второй мировой войны Блант стал хранителем картинной галереи королевы, профессором Лондонского университета, членом Британской академии.

По мнению Бланта, происходившие в искусстве изменения неизбежно сопровождались и изменениями в теориях искусства, его трактовавших. Это было связано и с изменением роли художника. В XV веке мир вступал в новую эпоху – после эпидемий и войн Европа, получившая первые печатные книги, открывшая Америку, отправившая корабли к африканским и азиатским берегам, казалось, переживает полное перерождение. В это время художники перестали быть безликими членами профессиональных корпораций, обычно выполнявших заказы Церкви и государей. У них появились богатые, просвещенные заказчики, и в соответствии с их пожеланиями (и региональными особенностями) возникли многочисленные художественные течения. Особенностью итальянского Ренессанса было существование одновременно множества художественных центров.

Менялись не только заказчики с их «спецификой», но и само отношение к искусству. «В конце Средних веков народные идеи выражались в искусстве посредством реализма, однако наивный реализм вовсе не тождественен научному реализму Возрождения или реализму, который часто встречается в сочетании с чисто средневековыми элементами фантастики и символизма, отраженной в творчестве таких художников, как Босх или Грюневальд. Поэтому в народном искусстве Позднего Средневековья следовало бы ожидать смешения идеализма и простых натуралистических взглядов». Одна из глав – «Тридентский собор и религиозное искусство» посвящена роли католической церкви в искусстве и самого религиозного искусства, признанного еще до окончания собора (который длился с 13 декабря 1545 года по 4 декабря 1563 года!) одним из наиболее ценных орудий пропаганды. «Отношение Церкви к еретическим картинам менялось в разные исторические периоды, однако до Контрреформации оно было на удивление либеральным. В Средние века могущество Церкви было столь велико, что она могла позволить себе подобную небрежность. Вместо того, чтобы исключать людей из своего лона, она предпочитала дозволять народным устремлениям выражать себя в широком юморе мистерий и свободном воображении готической культуры. Она позволяла представлять или пересказывать истории, даже если они были легендарными или вымышленными, при условии, чтобы они не выступали прямо против каких-то фрагментов церковного учения или практики. Та же широта взглядов отличала и эпоху Возрождения».

При обсуждении вопроса о пристойности главной мишенью стал «Страшный суд» Микеланджело. Микеланджело первым среди своих современников прославил красоту обнаженного человеческого тела – для него нагота и искусство стали равнозначными. Знание анатомии человека – вот непременное условие высокого мастерства не только скульптора, но и художника. Но никто не отменял условности, даже для гениев. Мастера, возводившего гробницу Папе, руководившего строительством величайшего собора, росписью капелл, многие (и не только священнослужители) называли «изобретателем непристойности».