Вышла новая книга В. Е. Чурова «Путешествие в Марокко с Анастасом Ивановичем Микояном»

В издательстве «Кучково поле» вышла книга В. Е. Чурова «Путешествие в Марокко с Анастасом Ивановичем Микояном», состоящая из 7 глав, 3 «антрактов» о королях, кораблях, и пушках, и приятного послесловия. В книге очень много иллюстраций.

Новая книга Владимира Евгеньевича о Марокко относится к серии «Путешествий в ХХ век», начатой «Путешествием с гвардии генерал-майором артиллерии Владимиром Иосифовичем Брежневым от Будапешта до Вены» (2010). Рассказчик отлично освоил все способы перемещения во времени и пространстве, некоторые из них доступны только ему. Он использует собственные путевые заметки и фотографии, материалы личных, — дневники, письма, рисунки и фотографии отца, — и государственных архивов. Многие документы были ранее секретными и публикуются впервые, например записи бесед Л. И. Брежнева и А. И. Микояна с королями Марокко. Впервые приводятся детали биографий нескольких советских дипломатов. Эта книга — не история Марокко или советско-марокканских отношений, но красочная картина жизни в Марокко и Советском Союзе в ХХ веке с несколькими важными историческими находками.

Отзывы о книге:

С необычайным интересом и неоднократно перечитал Ваш текст о миссии Вашего отца в Марокко, который Вы любезно передали мне для ознакомления после нашей встречи в кабинете директора Института востоковедения РАН В. В. Наумкина. Поразительны и обстоятельства, при которых Евгений Петрович работал в этой стране, и невероятная точность деталей и подробностей, которые Вы неспешно и вкусно приводите в этом тексте. Хотя я неоднократно бывал и работал в Марокко, многое из Ваших личных наблюдений и дневниковых записей Евгения Петровича для меня явилось истинным сюрпризом.

Владимир Викторович Орлов, д. и. н., старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН

***

Получилась удивительно занятная, познавательная и увлекательная книга. При скрупулезном отношении автора к мелким деталям, которые немало ее украшают, очень легкая в прочтении. И достойная того, чтобы стоять на книжной полке человека, интересующегося не только ближайшим прогнозом погоды или курсом «голубых фишек», но и тем, как устроен этот мир. Браво, автор! И искренняя благодарность за труды. Благо результат получился на самом деле замечательный.

Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока.

Также предлагаем для ознакомления несколько цитат из книги:

Знатного марокканца в полной парадной одежде я увидел только в Москве во вторник 30 июля 2013 года, на приеме по случаю 14-ой Годовщины Восшествия на Престол Его Величества Короля Марокко Мухаммеда VI. На верхней площадке вестибюля особняка на Арбате под восьмым нумером по Пречистенскому переулку, Его Превосходительство Посол Абделькадер Лешехеб встречал гостей в белоснежной, из смеси тончайшей шерсти и шелка, джелябии и алой феске».

«Марокканский дневник отца — это записная книжка в одну восьмую листа толщиной около сантиметра, с двумя скругленными углами и пурпурным обрезом, в темно-коричневой ледериновой обложке «под крокодила». Страницы разлинованы «в клетку». Книжка изготовлена цехом беловых товаров Кондровского ЦБК в Калужской области по ТУ 45-57, имеет артикул К-г-87-589. Стоила книжка дореформенных 2 рубля 50 копеек, то есть в 1961 году ее можно было купить за 25 или 30 новых копеек».

«Ранее, на пути в Африку самолету, на котором летел Брежнев, была оказана гораздо менее дружественная встреча. Над Средиземным морем, в 130 километрах севернее города Алжир пилотируемый Борисом Павловичем Бугаевым Ил-18 был атакован и обстрелян из 20-мм пушек французским реактивным истребителем «Мистраль» (SE 532 Mistral) — лицензионной копией двухбалочного британского «Вампира»…

Оказывается, на борту самолета Брежнева имелся датчик радиоактивного излучения, измерявший радиацию воздуха по маршруту! Над Сахарой, где в укромном месте на юге Алжира, рядом с границами Нигера и Мали, французы с февраля 1960 года проводили в атмосфере испытания плутониевых бомб, датчик зафиксировал в воздухе повышенную радиацию».

«Не по годам мудрый король Хасан II в беседе с Анастасом Ивановичем Микояном, учитывая догматы собеседника и нетерпение собственных «демократов», осторожно назвал события в Марокко социальной революцией. Его позиция удивительно близка моему представлению о желательном развитии этих стран в 10-х годах XXI века».

"По должности председателя Центризбиркома России, меня заинтересовало, впрочем, не вполне искреннее, высказывание Кеннеди:

— Если народ любой страны изберет коммунистическую систему на свободных выборах, после того, как предоставлена справедливая возможность для выражения различных взглядов, Соединенные Штаты примут это. То, против чего мы возражаем и что мы считаем угрозой миру, — это, когда система навязывается небольшой воинствующей группой путем подрывной деятельности, проникновения и всего прочего».

«Тщательное изучение карты средиземноморского побережья Марокко советскими специалистами соответствующего профиля показало полную бесперспективность строительства крупной верфи и иных, например, сопутствующих военно-морских, объектов в Альхусемасе — теперь это город Аль Хосейма».

«С 1925 года и до самого конца испанского протектората дворец в Тетуане занимал халиф Мулай Хасан бен Мухаммед Мехеди Ульд бен Исмаил, ElJalifaMuley (Moulay - на французском) HassanBenMohammedMehediUldBenIsmael, или просто ElJalifa, как впредь мы и будем его называть. За тридцать с лишним лет в Рабате четыре раза менялись султаны, а ElJalifa наслаждался жизнью и не беспокоился о будущем, защищаемый чернокожей гвардией и испанскими войсками, включая любимые генералиссимусом Франко марокканские «регуларес».

«Направляясь к султанскому дворцу Дар-эль (или аль) Махзен, Вильгельм въехал на белоснежном берберском коне в танжерскую Медину через ворота Баб-эль-Фахс (BabElFahs, «Ворота для сбора пошлины») с двумя розетками, тогда еще имевшие в верхней половине стяжку с тремя арочными проемами. Во дворце кайзер выступил с речью, признав в султане суверенного монарха, чем привел в великое расстройство иные европейские державы, в первую очередь Францию, Большую Британию, и Испанию, и поставил тем самым крест на дальнейшем царствовании Мулая Абд аль-Азиза».

«Выполняя архисложную задачу, Лабонн остается в этой должности и при маршале Петэне. Он представляет коллаборационистское правительство Виши в Советском Союзе до апреля 1941 года. В нашей столице дипломата встречают весьма тепло, — вероятно, благодаря восстановлению связей с уцелевшими после сталинских чисток советскими «парижанами» и «испанцами». Уже через два дня после приезда в Москву его принимает Молотов».

«Среди членов, как когда-то писали, — руководства партии и правительства СССР, для меня самым загадочным остается Анастас Иванович Микоян (1895 - 1978). Впервые о его причастности к военно-политической разведке я узнал, занимаясь историей Ладожской военной флотилии».

«В поездке Анастаса Ивановича Микояна сопровождал и подписывал телеграммы очень хорошо проверенный заместитель министра иностранных дел СССР по кадрам Александр Леонидович Орлов, прежде работавший во Внешнеполитической комиссии при ЦК ВКП(б) — партийной разведке, а с 1956 года заведовавший Отделом кадров дипломатических и внешнеторговых органов в ЦК КПСС».

«В Марокко Микояна встречали и провожали с почетным караулом, но военные были в обыкновенной полевой, а не парадной форме. Сопровождаемый мотоциклистами кортеж состоял из автомобилей разных марок. Анастас Иванович обыкновенно ехал справа сзади вместе с нашим послом Пожидаевым в салоне черного «имперского» «Кадиллака» 75-й серии модели 1961 года — это был «CadillacFleetwood 75 specialImperialsedan». За ним следовали посольские машины: белый «Форд Гэлакси» модели 1960 года («FordGalaxieTownsedan» 2-го поколения) и черный «Крайслер» модели 1958 года — «ChryslerWindsor 4 doorsedan». Замыкал колонну двухцветный, черный с белой крышей, «Ситроен — лягушка» («CitroënDS 19») марокканской протокольной службы".

«Кажется, два Петровича, мой отец и посол, понравились друг другу. Евгений Петрович Чуров был известен на флоте как прекрасный рассказчик и большой специалист по морской «травле» и изысканной подначке, не опускавшийся до тривиальностей, вроде поручения заточить лапы якоря рашпилем. Однажды, во время летной практики на упоминавшемся уже аэродроме Cууркуль, разъяренные его розыгрышами товарищи решили отомстить. После купания в речке они спрятали его форму и отдали лишь после зафиксированного на фотопленке клятвенного отказа от особо изощренных шуток. Клятва была дана, стоя на коленях, но вскоре нарушена.

Про подобные качества Дмитрия Петровича Пожидаева рассказал генерал-лейтенант Вадим Алексеевич Кирпиченко в книге «Разведка: лица и личности»: «Ехали мы с Дмитрием Петровичем, словоохотливым собеседником, большим эрудитом и легким в общении человеком, весело. Я сосредоточил свое внимание на дороге, а он не давал мне скучать интересными рассказами на всевозможные темы».

«Накануне отъезда советских специалистов из Марокко газета «L´ECHODUMAROC» в воскресенье, 11 марта 1962 года напечатала сообщение под заголовком: «Пятнадцать миллиардов на верфь в Танжере. Русские эксперты представили свой проект М. Дуири, который решил действовать быстро».

«Я полагаю, что в 1961 году молодой король Хасан IIхотел с помощью Советского Союза построить на Средиземном море порт, верфь и военно-морскую базу, превосходящие размерами и возможностями атлантический порт и базу в Касабланке».

«Далее следует упомянуть, совсем не в хронологическом порядке, о переведенной с французского большой книге в переплете цвета морской волны «Море», о французских линкорах и крейсерах, четырех французских колониальных почтовых марках, операции «Факел», оставившей на дне порта в Касабланке груды металла, но позволившей султану Сиди Мохаммеду бен Юсуфу пообедать с Рузвельтом и Черчиллем, а также получить из рук генерала Де Голля знаки ордена Освобождения при произнесении торжественной формулы: «Мы вас признаем как нашего соратника Освобождения Франции, за Честь и Победу!».

«Показывать скрепленную шпонками монолитную броню такому же длиннобородому контр-адмиралу Максиму Эдуарду Франсуа Мари Буи (MaximeEdouardFrançoisMarieBOUIS) в Бизерте в 1924 году Крылов никак не мог».

«Уже в конце 60-х годов ученики 9 и 10-а классов ленинградской 38-ой физико-математической школы делились на «демократов – западников», коих было большинство, и «патриотов – посконников», состоявших в меньшинстве из двух или трех человек, включая вашего покорного слугу. У первых в семьях выписывали «Новый мир», «Юность», «Иностранную литературу»; у вторых — «Наш современник», «Октябрь» и «Молодую гвардию». Журнал «Москва», с непонятным тогда большинству романом Булгакова про Воланда, Мастера и Маргариту, находился где-то посередине, встречался и у тех и у других».

«Не остался равнодушен к усыпанным в любое время года апельсинами деревьям в Марокко и Анастас Иванович Микоян. Они пробудили в нем присущий всем армянам особый поэтический дар».

«По дороге, за одним из поворотов шоссе, «Кадиллак» переехал меланхолично пересекавшего асфальт вне зоны пешеходного перехода питона. Шофер-араб быстренько спрятал змею в потайное отделение багажника. Вечером, у себя дома он угостил советских специалистов отлично приготовленным мясом зажаренного со специями питона».

«Однажды, на пустой по случаю воскресенья улице Тахара Себти (RueTaharSebti) между бульварами Мухаммеда V и Лалла Якут, ближе к последнему, нас окликнули по-французски две пожилые сухощавые дамы, открывавшие ключом парадную дверь фешенебельного, но слегка потрепанного многоквартирного дома по другую сторону от богато украшенной колонками, пилястрами, балюстрадами и мезонином четырехэтажной конторы BMCEбанка: «Вы из России?».

Честно признавшись в национальной принадлежности и оглядев внимательно свою скромную европейскую одежду и японские камеры, мы спросили:

 — Как вы догадались?

 — Только русские интересуются нашим модерном и фотографируют здесь!

«Перед дворцом в Рабате лежат испанские корабельные или крепостные 18 и 24-фунтовые пушки XVI – XVIIвеков длиною примерно в три метра или 10 «ступней Короля», piedeRey, старых испанских футов, каждый из которых равен 28,7 сантиметра. Пушки эти были добыты, полагаю, не вполне честным способом, берберийскими пиратами.

Расшифровка гербов и надписей на стволах составила отдельную увлекательную историю».

«Шлемы увенчаны золотыми коронами и окружены наметом в форме резных листьев. Теоретически, справа (напомню еще раз, что в геральдике правая и левая стороны противоположны наблюдению зрителя) должна быть итальянская корона королевства обеих Сицилий и Неаполя с чередующимися листьями и крестами; по центру - испанская корона Королевства Кастилии и Леона с помещенными в центр листьев жемчужинами; а слева - португальская корона. Однако литейщик с пушечного двора упростил рисунок, изобразив справа и слева зубчатые короны «античного» типа, а над центральным шлемом — «графскую» корону о семи зубцах с жемчужинами на концах».

«В четырехчастном прямоугольном щите английского типа первая четверть рассечена узким «столбом». В правой «от рыцаря» половине герб Англии: в червленом поле один под другим три золотых шествующих вправо смотрящих прямо настороженных льва (threelionspassantguardantinpaleOr) с лазурными когтями и языками. Русские охотники и геральдисты называют таких зверей «леопардами». Посиневшие от голода и холода они водятся еще в Датском королевстве и бывшей Эстляндской губернии».

«Португальские и английские пушки в Танжере в садах Мендубии установлены на совершенно не подходящих 18-фунтовых крепостных литых чугунных лафетах начала XIXвека. Впрочем, англичане использовали для крепостных пушек и лафетов название «гарнизонные», в данном случае это British 18-poundercastirongarrisoncarriages системы Томаса Блумфельда».

«Вероятно, когда современные британские корабли в составе военно-морских сил НАТО приготовятся бомбардировать и обстреливать крылатыми ракетами Петербург, их адмирал-джентльмен предложит жителям покинуть город с минимумом вещей, а лишь затем приступит к уничтожению Эрмитажа, Исаакиевского собора, Инженерного замка, «Спаса на крови»…

«Маршировавшие по бульварам марокканских городов и сражавшиеся в горах и пустыне французские колониальные войска с конца XIX столетия вооружались 80-мм полевой пушкой системы полковника Шарля Рагона де Банжа (colonelCharlesRagondeBange). Стальная казнозарядная пушка модели 1877 года с нарезным стволом оснащалась поршневым затвором с эффективным грибовидным обтюратором, исключавшим прорыв пороховых газов. Наведение в вертикальной плоскости на дальность производилось вращающейся рукояткой на станине клепаного лафета. Производили орудия в государственном арсенале «Пюто», — AtelierdeConstructiondel'ArtilleriedePuteaux, - на набережной Нации в северо-западном предместье Парижа, неподалеку от пятиугольного форта Мон-Валерьен — ForteresseduMont-Valerien».

«Покуда не начались поездки в Танжер, разведка на местности и изыскательские работы, затяжные переговоры и совещания с государственными чиновниками, инженерами, специалистами французских компаний, у советских экспертов в Рабате оставалось время для культурного отдыха. Кроме прогулок по городу, к нему относились походы с переводчиком в кино и чтение книг из посольской библиотеки.

Для советских людей за границей притягательны были и, теоретически запретные, ночные клубы».

«Конечно, в кино их сопровождал переводчик. Поэтому содержание фильма в дневнике отца изложено почти точно. Вот фразу «Писатель влюблен в нее, но чувства свои скрывает, полагая что она верна летчику» следует читать ровно наоборот: «Летчик влюблен в нее, но чувства свои скрывает, полагая что она верна писателю — своему мужу». До конца картины отец не понял, что Лидия — не девушка, а жена писателя; так хорошо сыграл отстраненность Мастрояни, выполнив задачу режиссера».

«На обратном пути из Марокко в Советский Союз в марте 1962 года отцу и другим командированным позволили провести пару дней в Париже».

«На переднем плане — сбривший марокканскую бородку отец с трубкой и в ленинградской кепке из светлого букле, за ним химера с козлиной бородой, без трубки и кепки, прошу не путать. В отдалении, в дымке - две башни церкви Святого Сульпициуса Благочестивого, ÉgliseSaint-Sulpice».

«Когда было больше свободного времени, любил я, лежа на диване, укрывшись теплым пледом из шерсти ламы, бродить по парижской карте вместе с инспектором Мегрэ и частным детективом Нестором Бюрма. Но вот найти даже на самой подробной схеме города площадь Константин-Пекёр на Монмартре долго не удавалось. Площадь часто упоминается в романах Жоржа Сименона».

«Доброго нашего с супругой знакомого, художника Георгия Васильевича Ковенчука все называли просто Гага. Он — внук военного врача, художника и мецената, друга русских и зарубежных, включая Маринетти, футуристов, действительного статского советника, то есть статского генерала, Николая Ивановича Кульбина. Гага Ковенчук расписал фойе «Мулен Руж» и создал, наверное, сотни картин и этюдов на эту тему, посещая кабаре бесплатно в любое время и экономя по сотне евро каждый раз — так он сам говорил».

«На следующее утро отец и его спутники улетели в Москву. Возможно, вспоминая о парижанках».